Чудак из шестого «Б». Повести - Страница 4

— Тоже с папой и мамой. Только без бабушки. Папа сейчас уехал в командировку в Свердловск. Он оттуда привезет для своего завода скоростные станки. А пенсионерка у нас тоже есть — Ольга Андреевна, наша соседка.

— Пенсионерка! — обрадовалась Нина и засмеялась.

Почему ей было смешно, я не понял. Не всегда ведь так сразу поймешь этих маленьких.

— Все пенсионерки смешные,- сказала она.- В тот день, когда им разносят пенсию, они не выходят на улицу, боятся прозевать почтальона.

Я тоже засмеялся. Вспомнил, что Ольга Андреевна в день пенсии никогда не выходит из дому.

— А наша соседка всех расспрашивает о Сибири, у нее там сын.

Мне было легко разговаривать с Ниной. Она как мальчишка: о чем хочешь с ней, о том и болтай. Ей все интересно, это я сразу почувствовал. Есть девочки, которые интересуются косынками да шарфиками, а Нине все было интересно.

— Я тоже, когда вырасту, поеду в Сибирь,- сказал я.

— Говорят, там такие степи, что за целую неделю можно ни одного человека не встретить.

— Ну и что?

— Ничего,- ответила Нина.- Но, говорят, там по степям рыщут голодные волки и нападают на овец.

— Ну и что? — сказал я.- Этих волков охотники расстреливают прямо с самолетов. От самолета далеко не убежишь.

На прощание Нина сказала:

— Приходи к нам в класс почаще.

— Хорошо,- ответил я.

У подъезда меня поджидал Сашка.

— Ты чего стоишь? — спросил я.- Пошли ко мне.

— Не собираюсь к тебе заходить. Мне у тебя нечего делать. Просто я хотел посмотреть на твою нахальную физиономию.

Сашка был мокрый и злой, как пес, который два часа бегал за кошкой и не поймал ее. Я сразу догадался, что наши проиграли. Сашка был такой усталый, что мог заплакать от обиды.

Глупо, конечно. И со стороны может показаться смешным. Подумаешь — проиграли в футбол. Но я-то знал, что проигрыш для Сашки большое несчастье.

— Да брось ты переживать! Мы еще разделаем их под , орех.

— Воспитатель,- ехидно произнес Сашка.

Значит, он все же видел меня с Ниной. Я промолчал: не сообразил сразу, что ему ответить. А Сашка повернулся и пошел. Ленивой походочкой, помахивая портфелем.

«Это он уже зря,- подумал я.- Смеется. Когда от злости над другим смеются — это всегда зря».

* * *

На следующий день на перемене пришла Наташа.

Я хотел улизнуть, но она окликнула меня:

— Боря, как октябрята?

Вокруг нас собрались ребята. И особенно много было девочек. Ужасно до чего они любили сюсюкать: «Наташенька, Наташенька, какой у тебя симпатичный воротничок!» или «Какой у тебя симпатичный значок!»

Не хотелось при них разговаривать, но другого выхода не было.

— Подтянул одну девочку по арифметике,- сказал я.

Тут откуда-то вынырнул Сашка и закричал:

— Ура! Придуманто воспитал нового математика. Это сенсация!

Так мою фамилию еще никто не переделывал. Я засмеялся вместе со всеми, думал, убью сразу двух зайцев: помирюсь с Сашкой и отделаюсь от Наташи. Но она строго сказала:

— Это частности. А ты глубже смотри на вопрос. Вовлекай весь коллектив в общественную работу.

Ох, какая меня охватила скука, когда она сказала эти слова!

— Кое-что задумал.- Я протянул ей тетрадь с фамилиями октябрят.

Она полистала ее, а все остальные вытянули шеи, чтобы заглянуть, что там такое. Шеи у них стали прямо как у жирафов.

— В чем дело? -спросила Наташа. — Ничего не понимаю.

— Мы пойдем в ГУМ, там ребята сфотографируются в моментальной фотографии. А я наклею эти снимки в тетрадь.

— А зачем? — еще больше удивилась Наташа.

— Фотография автоматическая. Работает без фотографа.

— По-моему, ты пошел не по тому пути. Какие-то фотографии…

Все захихикали.

Я разозлился. Она, конечно, не поняла, что малышам интересно сфотографироваться в моментальной автоматической фотографии.

— Ну, потом будем записывать в эту тетрадь про свои дела,- выдавил я.

Скучно мне было. Даже расхотелось идти к октябрятам.

— Это все не имеет отношения к работе вожатого, но для начала сойдет.- Наташа посмотрела на ребят.- Вожатый- это кто? Воспитатель и политический руководитель своих младших товарищей. А ты, Збандуто, еще не понял этого.

— А что же имеет отношение к работе вожатого? — разозлился я.

— Ну, организуй танцевальный кружок. Разучи, например, танец гопак.

— У него нет никакой склонности к пластике! — снова крикнул Сашка.

Я думал, он убежал, а он еще околачивался тут.

— Я позову Смолина,- ответил я.- Он у нас знаменитый учитель танцев.

* * *

И все же я повел ребят в ГУМ. И не зря. Автоматическая фотография — великолепная вещь. Зайдешь, сядешь в кабину и можешь корчить любые рожи — фотографа ведь нет. Потом получай сразу девять фотокарточек. Три — с левого профиля, три — с правого, три — анфасные.

О том, что можно корчить рожицы, я, конечно, никому не говорил. Но Толя Костиков сам догадался и другим рассказал.

Что это было за веселье! Толя Костиков сфотографировался с оскаленными зубами. Гена Симагин к подбородку прилепил обрывок газеты. А Гога Бунятов — тот высунул язык. Все хохотали и никак не могли остановиться.

Взрослые на нас оглядывались и, может быть, даже возмущались. Но я-то уж знал: если смешно, тут ни за что не остановишься. Тогда нужно придумать что-нибудь особенное, и я сказал:

— Сейчас пойдем есть мороженое. Из стаканчиков.

— Ура! Ура! — закричали все.

— А мне мороженого нельзя,- сказал Толя Костиков,- Я болел недавно ангиной.

— Жаль,- ответил я; Толя Костиков сразу скис.- Ну что же, полная солидарность. Мороженое есть не будем. Купим пирожки с повидлом.